Приключения Алисы в стране чудес

   Общество, собравшееся на берегу, имело весьма неприглядный вид: перья у птиц взъерошены, шерстка у зверьков промокла насквозь. Вода текла с них ручьями, всем было холодно и неуютно.

   They were indeed a queer-looking party that assembled on the bank—the birds with draggled feathers, the animals with their fur clinging close to them, and all dripping wet, cross, and uncomfortable.

   Прежде всего, конечно, нужно было решить, как поскорее высохнуть. Стали держать совет. Не прошло и нескольких минут, как Алиса уже чувствовала себя так, словно знала их всех целый век. Она даже поспорила с Попугайчиком Лори, который надулся и только твердил: -- Я старше, чем ты, и лучше знаю, что к чему! Алиса потребовала, чтобы он сказал, сколько ему лет, но Попугайчик решительно отказался. На том спор и кончился.

   The first question of course was, how to get dry again: they had a consultation about this, and after a few minutes it seemed quite natural to Alice to find herself talking familiarly with them, as if she had known them all her life. Indeed, she had quite a long argument with the Lory, who at last turned sulky, and would only say, 'I am older than you, and must know better'; and this Alice would not allow without knowing how old it was, and, as the Lory positively refused to tell its age, there was no more to be said.

   Наконец Мышь, к которой все относились с почтением, закричала: -- Садитесь, все садитесь и слушайте. Вы у меня вмиг высохнете! Все послушно уселись в круг, а Мышь стала посредине. Алиса не отрывала от нее глаз -- она знала, что если тут же не высохнет, ей грозит сильная простуда.

   At last the Mouse, who seemed to be a person of authority among them, called out, 'Sit down, all of you, and listen to me! I'LL soon make you dry enough!' They all sat down at once, in a large ring, with the Mouse in the middle. Alice kept her eyes anxiously fixed on it, for she felt sure she would catch a bad cold if she did not get dry very soon.

   -- Гхе-гхе! -- откашлялась с важным видом Мышь. -- Все готовы? Тогда начнем. Это вас мигом высушит! Тишина! ``Вильгельм Завоеватель с благословения папы римского быстро добился полного подчинения англосаксов, которые нуждались в твердой власти и видели на своем веку немало несправедливых захватов трона и земель. Эдвин, граф Мерсии, и Моркар, граф Нортумбрии...''

   'Ahem!' said the Mouse with an important air, 'are you all ready? This is the driest thing I know. Silence all round, if you please! "William the Conqueror, whose cause was favoured by the pope, was soon submitted to by the English, who wanted leaders, and had been of late much accustomed to usurpation and conquest. Edwin and Morcar, the earls of Mercia and Northumbria—"'

   -- Д-да! -- сказал Попугайчик и содрогнулся.

   'Ugh!' said the Lory, with a shiver.

   -- Простите, -- спросила, нахмурясь, Мышь с чрезмерной учтивостью, -- вы, кажется, что-то сказали?

   'I beg your pardon!' said the Mouse, frowning, but very politely: 'Did you speak?'

   -- Нет-нет, -- поспешно ответил Попугайчик.

   'Not I!' said the Lory hastily.

   -- Значит, мне показалось,--заметила Мышь.--Итак, я продолжаю. ``Эдвин, граф Мерсии, и Моркар, граф Нортумбрии, поддержали Вильгельма Завоевателя, и даже Стиганд, архиепископ Кентерберийский, нашел это благоразумным...''

   'I thought you did,' said the Mouse. '—I proceed. "Edwin and Morcar, the earls of Mercia and Northumbria, declared for him: and even Stigand, the patriotic archbishop of Canterbury, found it advisable—"'

   -- Что он нашел? -- спросил Робин Гусь.

   'Found WHAT?' said the Duck.

   -- ``...нашел это'',--ответила Мышь.--Ты что, не знаешь, что такое ``это''?

   'Found IT,' the Mouse replied rather crossly: 'of course you know what "it" means.'

   -- Еще бы мне не знать, -- ответил Робин Гусь. -- Когда я что-нибудь нахожу, это обычно бывает лягушка или червяк. Вопрос в том, что же нашел архиепископ?

   'I know what "it" means well enough, when I find a thing,' said the Duck: 'it's generally a frog or a worm. The question is, what did the archbishop find?'

   Мышь не удостоила его ответом и торопливо продолжала: -- ``...нашел это благоразумным и решил вместе с Эдгаром Этелингом отправиться к Вильгельму и предложить ему корону. Поначалу Вильгельм вел себя очень сдержанно, но наглость его воинов нормандцев...'' Ну как, милочка, подсыхаешь? -- спросила она Алису.

   The Mouse did not notice this question, but hurriedly went on, '"—found it advisable to go with Edgar Atheling to meet William and offer him the crown. William's conduct at first was moderate. But the insolence of his Normans—" How are you getting on now, my dear?' it continued, turning to Alice as it spoke.

   -- С меня так и льет, -- ответила Алиса печально. --Я и не думаю сохнуть!

   'As wet as ever,' said Alice in a melancholy tone: 'it doesn't seem to dry me at all.'

   -- В таком случае, -- провозгласил Додо, -- я предлагаю принять резолюцию о немедленном роспуске собрания с целью принятия самых экстренных мер для скорейшего...

   'In that case,' said the Dodo solemnly, rising to its feet, 'I move that the meeting adjourn, for the immediate adoption of more energetic remedies—'

   -- Говорите по-человечески, -- сказал Орленок Эд. -- Я и половины этих слов не знаю! Да и сами вы, по-моему, их не понимаете. И Орленок отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Птицы тихо захихикали.

   'Speak English!' said the Eaglet. 'I don't know the meaning of half those long words, and, what's more, I don't believe you do either!' And the Eaglet bent down its head to hide a smile: some of the other birds tittered audibly.

   -- Я хотел сказать, -- обиженно проговорил Додо, -- что нужно устроить Бег по кругу. Тогда мы вмиг высохнем!

   'What I was going to say,' said the Dodo in an offended tone, 'was, that the best thing to get us dry would be a Caucus-race.'

   -- А что это такое? -- спросила Алиса. Сказать по правде, ее это не очень интересовало, но Додо многозначительно молчал -- видно, ждал вопроса. И, так как все тоже молчали, пришлось спрашивать Алисе.

   'What IS a Caucus-race?' said Alice; not that she wanted much to know, but the Dodo had paused as if it thought that SOMEBODY ought to speak, and no one else seemed inclined to say anything.

   -- Чем объяснять, -- сказал Додо, -- лучше показать! (Может, и ты захочешь как-нибудь зимой сыграть в эту игру? В таком случае я расскажу тебе, что делал Додо).

   'Why,' said the Dodo, 'the best way to explain it is to do it.' (And, as you might like to try the thing yourself, some winter day, I will tell you how the Dodo managed it.)

   Сначала он нарисовал на земле круг. Правда, круг вышел не очень-то ровный, но Додо сказал: -- Правильность формы несущественна! А потом расставил всех без всякого порядка по кругу. Никто не подавал команды -- все побежали, когда захотели. Трудно было понять, как и когда должно кончиться это состязание. Через полчаса, когда все набегались и просохли, Додо вдруг закричал: -- Бег закончен! Все столпились вокруг него и, тяжело дыша, стали спрашивать: -- Кто же победил?

   First it marked out a race-course, in a sort of circle, ('the exact shape doesn't matter,' it said,) and then all the party were placed along the course, here and there. There was no 'One, two, three, and away,' but they began running when they liked, and left off when they liked, so that it was not easy to know when the race was over. However, when they had been running half an hour or so, and were quite dry again, the Dodo suddenly called out 'The race is over!' and they all crowded round it, panting, and asking, 'But who has won?'

   На этот вопрос Додо не мог ответить, не подумав как следует. Он застыл на месте, приложив ко лбу палец (в такой позе обычно изображают Шекспира, помнишь?), и погрузился в размышления. А все стояли вокруг и молча ждали. Наконец, Додо произнес: -- Победители все! И каждый получит награду!

   This question the Dodo could not answer without a great deal of thought, and it sat for a long time with one finger pressed upon its forehead (the position in which you usually see Shakespeare, in the pictures of him), while the rest waited in silence. At last the Dodo said, 'EVERYBODY has won, and all must have prizes.'

   -- А кто же их будет раздавать?--спросили все хором.

   'But who is to give the prizes?' quite a chorus of voices asked.

   -- Она, конечно, -- ответил Додо, ткнув пальцем в Алису. Все окружили Алису и наперебой закричали: -- Награды! Награды! Раздавай награды!

   'Why, SHE, of course,' said the Dodo, pointing to Alice with one finger; and the whole party at once crowded round her, calling out in a confused way, 'Prizes! Prizes!'

   Алиса растерялась. В замешательстве она сунула руку в карман--и вытащила оттуда пакетик цукатов. (К счастью, слезы их не размочили). Она раздала их собравшимся -- каждому по цукату, только-только хватило.

   Alice had no idea what to do, and in despair she put her hand in her pocket, and pulled out a box of comfits, (luckily the salt water had not got into it), and handed them round as prizes. There was exactly one a-piece all round.

   -- Но она ведь тоже заслужила награду, -- сказала Мышь.

   'But she must have a prize herself, you know,' said the Mouse.

   -- Конечно, -- подхватил важно Додо. И, повернувшись к Алисе, спросил: -- У тебя осталось что-нибудь в кармане?

   'Of course,' the Dodo replied very gravely. 'What else have you got in your pocket?' he went on, turning to Alice.

   -- Нет, -- отвечала Алиса грустно. -- Только наперсток.

   'Only a thimble,' said Alice sadly.

   -- Давай его сюда! -- приказал Додо.

   'Hand it over here,' said the Dodo.

   Тут все снова столпились вокруг Алисы, а Додо торжественно подал ей наперсток и сказал: -- Мы просим тебя принять в награду этот изящный наперсток! Эта краткая речь была встречена общими рукоплесканиями.

   Then they all crowded round her once more, while the Dodo solemnly presented the thimble, saying 'We beg your acceptance of this elegant thimble'; and, when it had finished this short speech, they all cheered.

   Алисе вся эта церемония показалась очень смешной, но вид у всех был такой серьезный, что она не посмела засмеяться. Она хотела ответить на речь Додо, но не могла ничего придумать и только чинно поклонилась и взяла наперсток.

   Alice thought the whole thing very absurd, but they all looked so grave that she did not dare to laugh; and, as she could not think of anything to say, she simply bowed, and took the thimble, looking as solemn as she could.

   Все принялись за угощение. Поднялся страшный шум и переполох. Большие птицы мигом проглотили свои цукаты и начали жаловаться, что и распробовать их не успели. А у птичек поменьше цукаты застряли в горле -- пришлось хлопать их по спине. Наконец, все поели, уселись опять в круг и попросили Мышь рассказать им еще что-нибудь.

   The next thing was to eat the comfits: this caused some noise and confusion, as the large birds complained that they could not taste theirs, and the small ones choked and had to be patted on the back. However, it was over at last, and they sat down again in a ring, and begged the Mouse to tell them something more.

   -- Вы обещали рассказать нам свою историю, -- сказала Алиса. -- И почему вы ненавидите... К и С. Последнюю фразу она произнесла шепотом, боясь, как бы не обидеть Мышь снова.

   'You promised to tell me your history, you know,' said Alice, 'and why it is you hate—C and D,' she added in a whisper, half afraid that it would be offended again.

   -- Это очень длинная и грустная история, -- начала Мышь со вздохом. Помолчав, она вдруг взвизгнула: -- Прохвост!

   'Mine is a long and a sad tale!' said the Mouse, turning to Alice, and sighing.

   -- Про хвост? -- повторила Алиса с недоумением и взглянула на ее хвост. -- Грустная история про хвост? И, пока Мышь говорила, Алиса все никак не могла понять, какое это имеет отношение к мышиному хвосту. Поэтому история, которую рассказала Мышь, выглядела в ее воображении вот так:

   'It IS a long tail, certainly,' said Alice, looking down with wonder at the Mouse's tail; 'but why do you call it sad?' And she kept on puzzling about it while the Mouse was speaking, so that her idea of the tale was something like this:—

    Цап-царап
     сказал мыш-
     ке: Вот ка-
     кие делиш-
     ки, мы пой-
     дем с то-
     бой в суд,
     я тебя
     засужу.
     И не смей
     отпираться,
     мы должны
     расквитаться,
     потому что
     все утро
     я без дела
     сижу.
     И на это
     нахалу
     мышка так
     отвечала:
     Без суда
     и без след-
     ствия,
     сударь, дел
     не ведут. --
     Я и суд,
     я и след-
     ствие, --
     Цап-царап
     ей ответ-
     ствует. --
     Присужу
     тебя к
     смер-
     ти я.
     Тут
     тебе
     и ка-
     пу-
     т.

         'Fury said to a
          mouse, That he
         met in the
        house,
      "Let us
       both go to
        law: I will
         prosecute
          YOU.—Come,
            I'll take no
            denial; We
           must have a
         trial: For
       really this
      morning I've
     nothing
     to do."
      Said the
       mouse to the
        cur, "Such
         a trial,
          dear Sir,
             With
           no jury
         or judge,
        would be
       wasting
       our
       breath."
        "I'll be
         judge, I'll
          be jury,"
             Said
          cunning
           old Fury:
           "I'll
           try the
             whole
             cause,
               and
            condemn
            you
           to
            death."'

   -- Ты не слушаешь! --строго сказала Алисе Мышь.

   'You are not attending!' said the Mouse to Alice severely. 'What are you thinking of?'

   -- Нет, почему же, -- ответила скромно Алиса. -- Вы дошли уже до пятого завитка, не так ли?

   'I beg your pardon,' said Alice very humbly: 'you had got to the fifth bend, I think?'

   -- Глупости! -- рассердилась Мышь. -- Вечно всякие глупости! Как я от них устала! Этого просто не вынести!

   'I had NOT!' cried the Mouse, sharply and very angrily.

   -- А что нужно вынести? -- спросила Алиса. (Она всегда готова была услужить). -- Разрешите, я помогу!

   'A knot!' said Alice, always ready to make herself useful, and looking anxiously about her. 'Oh, do let me help to undo it!'

   -- И не подумаю! --сказала обиженно Мышь, встала и пошла прочь. -- Болтаешь какой-то вздор! Ты, верно, хочешь меня оскорбить!

   'I shall do nothing of the sort,' said the Mouse, getting up and walking away. 'You insult me by talking such nonsense!'

   -- Что вы! -- возразила Алиса. -- У меня этого и в мыслях не было! Просто вы все время обижаетесь.

   'I didn't mean it!' pleaded poor Alice. 'But you're so easily offended, you know!'

   Мышь в ответ только заворчала.

   The Mouse only growled in reply.

   -- Прошу вас, не уходите!--крикнула ей вслед Алиса.--Доскажите нам вашу историю! И все хором поддержали ее: -- Да-да, не уходите! Но Мышь только мотнула нетерпеливо головой и побежала быстрее.

   'Please come back and finish your story!' Alice called after it; and the others all joined in chorus, 'Yes, please do!' but the Mouse only shook its head impatiently, and walked a little quicker.

   -- Как жаль, что она не пожелала остаться! -- вздохнул Попугайчик Лори, как только она скрылась из виду. А старая Медуза сказала своей дочери: -- Ах, дорогая, пусть это послужит тебе уроком! Нужно всегда держать себя в руках! -- Попридержите-ка лучше язык, маменька, -- отвечала юная Медуза с легким раздражением. -- Не вам об этом говорить. Вы даже устрицу выведете из терпения!

   'What a pity it wouldn't stay!' sighed the Lory, as soon as it was quite out of sight; and an old Crab took the opportunity of saying to her daughter 'Ah, my dear! Let this be a lesson to you never to lose YOUR temper!' 'Hold your tongue, Ma!' said the young Crab, a little snappishly. 'You're enough to try the patience of an oyster!'

   -- Вот бы сюда нашу Дину! -- сказала громко Алиса, не обращаясь ни к кому в отдельности. -- Она бы вмиг притащила ее обратно!

   'I wish I had our Dinah here, I know I do!' said Alice aloud, addressing nobody in particular. 'She'd soon fetch it back!'

   -- Позвольте вас спросить: кто эта Дина? -- поинтересовался Лори.

   'And who is Dinah, if I might venture to ask the question?' said the Lory.

   Алиса всегда была рада поговорить о своей любимице. -- Эта наша кошка, -- отвечала она с готовностью. -- Вы даже представить себе не можете, как она ловит мышей! А птиц как хватает! Раз -- и проглотила, даже косточек не оставила!

   Alice replied eagerly, for she was always ready to talk about her pet: 'Dinah's our cat. And she's such a capital one for catching mice you can't think! And oh, I wish you could see her after the birds! Why, she'll eat a little bird as soon as look at it!'

   Речь эта произвела на собравшихся глубокое впечатление. Птицы заторопились по домам. Старая Сорока начала кутаться в шаль. -- Пойду-ка я домой! -- сказала она. -- Ночной воздух вреден моему горлу. А Канарейка стала кликать дрожащим голоском своих детишек: -- Идемте-ка домой, мои дорогие! Вам давно пора в постель! Вскоре под разными предлогами все разошлись по домам, и Алиса осталась одна.

   This speech caused a remarkable sensation among the party. Some of the birds hurried off at once: one old Magpie began wrapping itself up very carefully, remarking, 'I really must be getting home; the night-air doesn't suit my throat!' and a Canary called out in a trembling voice to its children, 'Come away, my dears! It's high time you were all in bed!' On various pretexts they all moved off, and Alice was soon left alone.

   -- И зачем это я заговорила о Дине! --грустно подумала Алиса. -- Никому она здесь не нравится! А ведь лучше кошки не сыщешь! Ах, Дина, милочка! Увижу я тебя когда-нибудь или нет? Тут бедная Алиса снова заплакала -- ей было так грустно и одиноко. Немного спустя снова послышался легкий звук шагов. Она оглянулась. Может, это Мышь перестала сердиться и пришла, чтобы закончить свой рассказ?

   'I wish I hadn't mentioned Dinah!' she said to herself in a melancholy tone. 'Nobody seems to like her, down here, and I'm sure she's the best cat in the world! Oh, my dear Dinah! I wonder if I shall ever see you any more!' And here poor Alice began to cry again, for she felt very lonely and low-spirited. In a little while, however, she again heard a little pattering of footsteps in the distance, and she looked up eagerly, half hoping that the Mouse had changed his mind, and was coming back to finish his story.