Чем больше старался Том приковать свое внимание к учебнику, тем больше разбегались его мысли. Наконец он вздохнул и, зевая, прекратил напрасные потуги. Ему казалось, что большая перемена никогда не наступит. Было очень душно, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветра. Из всех усыпительных дней это был самый усыпительный. Монотонное бормотание двадцати пяти школьников, зубривших уроки, убаюкивало душу, как гудение пчел. Там, вдали, в пламенном сиянии солнца мерцали нежно-зеленые склоны Кардифской горы, окутанные дымкой зноя и окрашенные далью в пурпурные тона. Высоко в небе лениво парили одинокие птицы; кроме них, не было видно ни одного живого существа, если не считать двух—трех коров, да и те спали. Сердце Тома жаждало свободы. Найти бы хоть что-нибудь интересное, чтобы убить это нудное время! Он пошарил у себя в кармане, и вдруг лицо его озарилось восторгом, и он бессознательно возблагодарил небеса за счастье, которое они даровали ему. Украдкой достал он из кармана коробочку, вынул оттуда клеща и — положил на длинную плоскую парту. Клещ, должно быть, тоже просиял от восторга и тоже возблагодарил небеса, но радость его была преждевременна, потому что, как только он вздумал уйти, Том булавкой повернул его назад и заставил двинуться в другом направлении.
汤姆越想集中注意力看书，脑子就越乱。他只好叹叹气，打了个呵欠，最后取消了看书学习的念头。他觉得中午放学时间老是不到来。空气死一般寂等，纹丝不动，这是最最发困的日子。教室里有二十五位学生在用功，他们的读书声就像是一群蜜蜂的嗡嗡叫声，安抚着人们的心灵，也催人入眠。远处赤日炎炎下，卡第夫山在一层微微闪动的热浪中，显得青翠欲滴，紫莹莹的，远看上去十分柔和；几只鸟儿悠闲地在高高的天空上翱翔；只有几只牛还算是活着的东西，可它们却在睡觉。汤姆心急如焚，企盼着早点下课，不然弄点有趣的活计捣鼓捣鼓来打发时间也好。他七摸八摸地模到了口袋，不知不觉地，他为之一振，满脸露出感激之情。于是他悄悄地拿出那个雷管筒子，把扁虱放出来，放在那条平平的长条书桌上。这小东西大概也有种谢天谢地的快感，可是未免高兴得有些太早了，因为正当它感激万分地要逃走时，汤姆用别针把它翻了个，让它改变了方向。
Рядом с Томом сидел его друг и приятель, угнетаемый такой же тоской, какая только что угнетала Тома; он с глубочайшей признательностью ухватился за представившееся ему развлечение. Приятеля звали Джо Гарпер. Мальчики дружили всю неделю, но то субботам воевали, как враги. Джо вытащил из-за отворота куртки булавку и стал помогать приятелю муштровать арестованного клеща. Оба чем дальше, тем больше увлекались этим спортом. Наконец Том объявил, что они только мешают друг другу и ни один не получает в полной мере того удовольствия, какое можно извлечь из клеща. Он положил на парту грифельную доску Джо Гарпера и провел посредине черту сверху донизу.
汤姆的至友乔·哈帕就坐在他旁边。和汤姆一样，乔·哈帕终于有了出头之日。看见扁虱，他很感激，一下子对它产生了浓厚的兴趣。这两个朋友平日里是莫逆之交，可到了星期六就成了对阵的敌人。乔从衣服的翻领上取下别针，开始帮着操练这个小俘虏。这种玩法立刻有趣多了。不久，汤姆说两个人玩一样东西既不方便也不过瘾。因此他把乔的写字板放到桌子上，在写字板正中间从上到下划了一条直线。
— Вот, — сказал он, — уговор такой: пока клещ будет на твоей стороне, гоняй его сколько угодно, а я трогать не буду; но если ты упустишь его и он уйдет ко мне, на мою половину, тогда уж гонять буду я.
他说：“现在只要扁虱在你那边，你就可以拨弄它，我不动手；不过要是你让它跑了，跑到我这边，你就得让我玩，只要我能保住它，不让它爬过去，你就不准动手。”
— Ладно. Начинай! Пускай его!
“行，开始吧。让它走。”
Клещ очень скоро убежал от Тома и пересек экватор. Тогда за него взялся Джо. Затем клещ повернул и вскоре очутился во владениях Тома. Эти переходы повторялись довольно часто. Пока один мальчик гонял клеща, совершенно поглощенный этим интересным занятием, другой с не меньшим увлечением следил за ним. Оба склонили головы над доской, и их души умерли для всего остального. Под конец счастье, по-видимому, окончательно перешло на сторону Джо. Клещ, возбужденный и взволнованный не меньше самих мальчиков, кидался то туда, то сюда, но каждый раз, когда победа была, так сказать, в руках Тома и пальцы его рвались к насекомому, булавка Джо ловко преграждала клещу путь и тот оставался во владениях Джо. Тому стало наконец невтерпеж. Искушение было слишком сильно. Он протянул руку и стал подталкивать клеща в свою сторону. Джо мгновенно вышел из себя:
扁虱很快就从汤姆这边逃出去，爬过了界线。乔捉玩了一阵，它又逃掉，跑到汤姆那边。这样扁虱经常来回两边跑，因此当一个孩子全神贯注地担心扁虱会逃到另一边时，另外一个也饶有兴趣地在一旁看着。两个脑袋都凑得很近盯着写字板，对周围发生的一切，他俩全然不顾。后来乔好像非常走运。那扁虱这儿走走，那儿走走，然后又换一边走走，它和两个孩子一样既兴奋又着急。可是一次又一次，正当它好像是有把握可以获得胜利，汤姆的手指也正在急着要去拨它的时候，乔用别针灵巧地把它拨了一下，又叫它转回头，还是留在他这边。最后汤姆实在是忍无可忍，诱惑实在太大了。于是他伸出手去，用他的别针拨了一下。乔这下子也生气了，说：
— Том, не смей его трогать!
“汤姆，你别动它。”
— Я хочу только немножко подхлестнуть его, Джо!
“我只是想稍微动它一下，乔。”
— Это нечестно, сэр, оставьте его в покое!
“不，伙计，这不公平；你还是不要动它。”
— Эх ты, да я только чуть-чуть…
“去你的，我又不是使劲拨它。”
— Оставьте клеща: в покое, говорят вам!
“告诉你，别去动它。”
— А вот не оставлю!
“我不愿意！”
— Ты не имеешь права: он на моей стороне.
“你得愿意——它在我这边。”
— Да клещ-то чей, Джо Гарпер?
“听着，乔·哈帕，这扁虱是谁的？”
— Мне все равно, чей бы он ни был… он на моей стороне, и ты не смей его трогать!
“我不管是谁的——现在我这一边，你就不得动它。”
— Как так — не смей! Клещ мой, и я волен делать с ним все, что хочу!
“哼，我就动，怎么着？他是我的，我爱怎么动就怎么动，拼上性命我也不在乎！”
Вдруг страшный удар обрушился на плечи Тома. Точно такой же достался и Джо. В продолжение двух минут учитель усерднейшим образом выколачивал пыль из их курток; вся школа ликовала и радовалась. Приятели были слишком поглощены своей забавой и не заметили, что незадолго перед тем в классе внезапно водворилась тишина, так как учитель подошел к ним на цыпочках и наклонился над ними. Довольно долго он следил за их игрой, прежде чем со своей стороны внес в нее некоторое разнообразие.
汤姆的肩膀上重重挨了一击，乔也一样。有两分钟的功夫，他俩的上衣灰尘直冒，弄得全体同学极为开心。孩子们光顾你争我抢，没有注意到教室里突然变得鸦雀无声。原来老师早已观察了许久后，这才踮着脚走过来站到了他们跟前。
Когда, наконец, пробило двенадцать и наступила большая перемена, Том подбежал к Бекки Тэчер и прошептал ей на ухо:
中午放学的时候，汤姆飞快跑到贝基·撒切尔那儿，低声耳语道：
— Надень шляпку, будто уходишь домой, а когда дойдешь до угла, улизни от других, поверни в переулок и возвращайся сюда. Я пойду по другой дороге, тоже убегу от своих и очень скоро буду здесь.
“戴上帽子，装着要回家去；走到拐角时，你就单溜，然后从那巷子再绕回来。我走另一条路，也用同样的办法甩开他们。”
Таким образом, Том вышел из школы с одной группой школьников, а Бекки — с другой. Вскоре они встретились в дальнем конце переулка и вернулись в опустевшую школу. Они уселись рядом, положив перед собою грифельную доску. Том дал Бекки грифель и, водя ее рукой, создал еще один удивительный домик. Когда интерес к искусству чуть-чуть ослабел, они принялись болтать. Том был безмерно счастлив.
于是，一个跟着一群同学走了，另一个跟着另一群走。一会儿之后，他们都到了巷子尽头。返回学校后，一切都归他俩支配。于是他们坐在一起，面前放着一块写字板，汤姆给贝基一枝铅笔，然后手把着手教她画，就这样又画了一个令人叫绝的房子。当他们对画画渐渐不再感兴趣时，就开始说起话来。汤姆沉浸在幸福之中。他说：
— Любишь ты крыс? — опросил он.
“你喜欢老鼠吗？”
— Ой, ненавижу!
“不！我讨厌老鼠！”
— И я тоже… когда они живые. Но я говорю про дохлых, — вертеть их на веревочке над головой.
“哼，我也讨厌——活老鼠。可我是说死老鼠，用一根线拴着，在头上甩来甩去地玩。”
— Нет, я крыс вообще не очень люблю. А вот что я люблю — так это жевать резинку.
“不，不管怎么样，我不大喜欢老鼠。我所喜欢的是口香糖。”
— Еще бы! Жалко, что у меня ее нет.
“啊，我也是。要是现在有就好了。”
— В самом деле? У меня есть немножко. Я дам тебе пожевать, только ты потом отдай.
“是吗？我倒有几个。我让你嚼一会儿，不过你要还给我。”
Это им обоим понравилось, и они стали жевать по очереди, болтая ногами от избытка удовольствия.
谈好条件以后，他俩轮流嚼着口香糖，他们悬着腿，坐在长凳上，高兴极了。
— Была ты когда-нибудь в цирке?
汤姆问：“你看过马戏吗？”
— Да, и папа обещал взять меня туда еще раз, если я буду хорошая.
“看过。我爸说如果我听话的话，他以后还带我去看哩。”
— А я был в цирке три или даже четыре раза — много раз! Там куда веселее, чем в церкви: все время представляют что-нибудь. Я, когда вырасту, поступлю клоуном в цирк.
“我看过三四次马戏——看过好多次。做礼拜和看马戏相比，算不了什么。马戏团演出时，总是不停地换着花样。我打算长大后到马戏团当小丑。”
— Правда? Вот хорошо! Они все такие разноцветные, милые…
“啊，真的吗！那倒不错。小丑满身画着点点，真可爱。”
— Да-да, и при этом кучу денег загребают… Бен Роджерс говорит: по доллару в день… Слушай-ка, Бекки, была ты когда-нибудь помолвлена?
“是的，一点也不错。他们能赚大把大把的钞票——差不多一天赚一块，本·罗杰斯说的。嘿，贝基，你订过婚吗？”
— А что это такое?
“订婚是什么？”
— Ну, помолвлена, чтобы выйти замуж?
“哦，订婚就是快要结婚了。”
— Нет.
“没有。”
— А хотела бы?
“你愿意订婚吗？”
— Пожалуй… Не знаю. А как это делается?
“我想是愿意的。我不知道。订婚究竟是怎么回事？”
— Как? Да никак. Ты просто говоришь мальчику, что никогда ни за кого не выйдешь замуж, только за него, — понимаешь, никогда, никогда, никогда! — и потом вы целуетесь. Вот и все. Это каждый может сделать!
“怎么回事？说不上怎么回事。你对一个男孩子说除了他，你将永远永远，永远不和别人相好，然后你就和他接吻，就这么回事。人人都能做到。”
— Целуемся? А для чего целоваться?
“接吻？接吻干什么？”
— Ну, для того, чтобы… ну, так принято… Все это делают.
“哎，那，你知道，就是——嘿，人家都是那样做的。”
— Все?
“人人都这样？”
— Ну да, все влюбленные. Ты помнишь, что я написал на доске?
“哎，对，彼此相爱的人都这样。你还记得我在写字板上写的字吗？”
— Д-да.
“记——记得。”
— Что же?
“写的是什么？”
— Не скажу.
“我不告诉你。”
— Так, может, я скажу тебе?.
“那我告诉你。”
— Д-да… только когда-нибудь в другой раз.
“好——好吧——还是以后再说吧。”
— Нет, теперь.
“不，现在说。”
— Нет, не теперь — завтра.
“不行，现在不能说——明天再说吧。”
— Нет-нет, теперь, Бекки! Ну, пожалуйста! Я потихоньку, я шепну тебе на ухо.
“不，不行，就现在说。求求你，贝基——我小声说，我轻轻地说。”
Видя, что Бекки колеблется, Том принял молчание за согласие, обнял девочку за талию, приложил губы к самому ее уху и повторил свои прежние слова. Потом сказал:
贝基正在犹豫，汤姆认为她是默许了，于是用胳膊搂住她的腰，嘴靠近她的耳朵，轻声细语地讲了那句话。接着他又补充道：
— Теперь ты мне шепни то же самое.
“现在你也轻轻地对我说——同样的话。”
Она долго отнекивалась и наконец попросила:
她先拒绝了一会，然后说：
— Отвернись, чтобы не видеть меня, — и тогда я скажу. Только ты никому не рассказывай, — слышишь, Том! Никому. Не расскажешь? Правда?
“你把脸转过去，别看着我，我就说。但是你千万不要对别人说，好吗？汤姆，你不对别人说吧！”
— Нет-нет, я никому не скажу, будь покойна. Ну, Бекки?
“不说，我保证，保证不说。来吧，贝基。”
Он отвернулся, а она так близко наклонилась к его уху, что от ее дыхания стали трепетать его кудри, и прошептала застенчиво:
— Я вас… люблю!
他把脸转过去。她胆怯地弯下腰，一直到她的呼吸吹动了汤姆的鬈发，才悄声地说：“我——爱——你！”
Потом вскочила и принялась бегать вокруг скамеек и парт, спасаясь от Тома, который гонялся за ней; потом забилась в угол и закрыла лицо белым передничком. Том схватил ее за шею и стал уговаривать:
她说完就围着书桌和板凳跑起来，汤姆在后面追她；最后她躲在拐角里，用白色围裙遮住脸。汤姆一把抱紧她的脖子，求她：
— Ну, Бекки, теперь уж все кончено, — только поцеловаться. Тут нет ничего страшного, это пустяки. Ну, пожалуйста, Бекки!
Он дергал ее за передник и за руки.
“好了，贝基，现在一切都做了——就差接吻了。不要害怕——没什么大不了的。求你了，贝基。”他使劲拉她的围裙和手。
Мало-помалу она сдалась, опустила руки и подставила ему лицо, раскрасневшееся от долгой борьбы; а Том поцеловал ее в алые губы и оказал:
渐渐地她让了步，她把手放下来。刚才一阵折腾使她的脸都红了，她抬起头，顺从了汤姆。汤姆吻了她红红的嘴唇，说道：
— Ну, вот и все, Бекки. Теперь уж ты никого не должна любить, только меня, и ни за кого, кроме меня, не выходить замуж, никогда, никогда и во веки веков! Ты обещаешь?
“好了，贝基，该做的都做了。要知道，从今往后你只能爱我不能跟别人好，只能嫁给我不能和别人结婚，永远、永远、不变，好吗？”
— Да, я никого не буду любить, Том, только тебя одного и ни за кого другого не пойду замуж. И ты, смотри, ни на ком не женись, только на мне!
“好的。汤姆，我只跟你相爱，不爱别人，我只嫁给你，不和别人结婚——你也一样除了我不能娶别人。”
— Само собой. Конечно. Такой уговор! И по дороге в школу или из школы ты должна идти со мной, — если за нами не будут следить, — и в танцах выбирай меня, а я буду выбирать тебя. Так всегда делают жених и невеста.
“对对，对对。还有，通常我们在上学或放学的时候，要是没有旁人在场的话，你就和我一块走——开舞会的时候，你选我做伴，我选你做伴，因为订了婚的人都是这样的。”
— Ах, как хорошо! Никогда не слыхала об этом.
“真是太有意思了。我以前还从没听说过。”
— Это ужасно весело! Вот мы с Эмми Лоренс…
“啊，这才有趣哪！嘿，我和艾美·劳伦斯——”
Бекки Тэчер широко раскрыла глаза, и Том понял, что сделал промах. Он остановился в смущении.
贝基睁大了两只眼睛望着他，汤姆这才发现自己已铸成了大错，于是他住了口，有点不知所措的样子。
— О Том! Так я уже не первая… У тебя уже была невеста…
“啊，汤姆！那么，我还不是头一个和你订婚的呀！”
Девочка заплакала…
这小女孩开始哭了起来。汤姆说：
— Перестань, Бекки! Я больше не люблю ее.
“哦，贝基，不要哭，我已经不再喜欢她了。”
— Нет, любишь, любишь! Ты сам знаешь, что любишь.
“哼，喜欢不喜欢她，你汤姆心中有数。”
Том пытался было обнять ее за шею, но Бекки оттолкнула его, повернулась лицом к стене и продолжала рыдать. Том начал уговаривать ее, называл ласковыми именами и повторял свою попытку, но она опять оттолкнула его. Тогда в нем проснулась гордость. Он направился к двери и решительными шагами вышел на улицу. Смущенный и расстроенный, он встал неподалеку от школы, взглядывая поминутно на дверь, в надежде, что Бекки одумается и выйдет вслед за ним на крыльцо. Но она не выходила. Ему стало очень грустно: а ведь, пожалуй, он и в самом деле виноват. Ему было трудно заставить себя сделать первый шаг к примирению, но он поборол свою гордость и вошел в класс… Бекки все еще стояла в углу и плакала, повернувшись лицом к стене. У Тома защемило сердце, он подошел к ней и постоял немного, не зная, с чего начать.
汤姆想伸出胳膊去搂她的脖子，可是被她推开了。她转脸对着墙，继续在哭。汤姆又试了一次，嘴里还讲着好话，可是她还是不理他。这一下伤了他的面子，于是他大步流星，来到外面。他在附近站了一会儿，心里很乱，十分着急，不时地朝门口瞅一瞅，希望她会后悔，会出来找他。可是她没有。这样他渐渐觉得不对劲，害怕自己真地犯了错。经过一番激烈的思想斗争，他镇定下来，走进教室去认错。她还站在教室后面的拐角处，脸冲着墙，在抽泣。汤姆的良心受到了指责。他走到她身旁站了一会，不知道该怎么办才好。片刻后，他迟疑不定地说：
— Бекки, — проговорил он несмело, — я люблю только тебя, а других я и знать не хочу.
“贝基，我不喜欢别人，只喜欢你。”
Никакого ответа. Одни рыдания.
没有应声——只有抽泣。
— Бекки (просительным голосом), Бекки! Ну скажи что-нибудь…
“贝基，”——汤姆恳求道，“贝基，你说话好不好？”
Опять рыдания.
贝基抽泣得更厉害。
Тогда Том вытащил самую лучшую свою драгоценность — медную шишечку от каминной решетки — и, протянув ее так, чтобы Бекки могла увидеть ее, сказал:
汤姆把他最珍贵的宝贝，一个壁炉柴架顶上的铜把手，拿出来从她背后绕过去给她看，说：
— Ну, Бекки… ну, возьми же! Дарю.
“求求你了，贝基，拿着这个好不好？”
Она оттолкнула его руку, шишечка упала и покатилась по полу. Тогда Том вышел на улицу и решил уйти куда глаза глядят и в этот день не возвращаться в школу. Бекки вдруг заподозрила что-то неладное. Она бросилась к двери — Тома не было видно. Она обежала вокруг дома, надеясь найти его на площадке для игр, но его не было и там. Тогда она стала кричать:
她一把把铜把手打翻在地。于是汤姆大步流星走出教室，翻过小山，走到很远的地方，那一天他是不打算再回学校了。很快贝基就开始担心了。她跑到门口，没有看见他。她又飞快地跑到操场，他也不在那里。于是，她就喊：
— Том, вернись! Том!
“汤姆！回来吧，汤姆！”
Она чутко прислушивалась, но никто не откликнулся. Кругом была тишина и пустыня. Она села и снова заплакала: она чувствовала себя виноватой. Между тем снова — начали собираться школьники; надо было затаить свое горе, утихомирить свое разбитое сердце и взвалить — на себя бремя долгого, томительного, тоскливого дня. У нее еще не было подруги, и ей не с кем было поделиться своим горем.
她留神听了听，可是没有回答。伴随她的只有寂寞和孤独。她坐下又哭起来，边哭边生自己的气；这时候同学们又陆陆续续地来上学了，她虽然伤心欲绝，但只得掩而不露。周围的陌生人中，没有人替她分忧解愁。她只好在痛苦中熬过那漫长而令人乏味的下午。