AS the earliest suspicion of dawn appeared on Sunday morning, Huck came groping up the hill and rapped gently at the old Welshman's door. The inmates were asleep, but it was a sleep that was set on a hair-trigger, on account of the exciting episode of the night. A call came from a window:
В воскресенье утром, чуть только стала заниматься заря, Гек в потемках взобрался на гору и тихонько постучался к старику валлийцу. Все обитатели дома спали, но спали тревожным сном, потому что не успели еще успокоиться после ночных треволнений. Из окна спросили:
"Who's there!"
— Кто там?
Huck's scared voice answered in a low tone:
Гек негромко ответил испуганным голосом:
"Please let me in! It's only Huck Finn!"
— Пожалуйста, впустите! Это всего только я, Гек Финн.
"It's a name that can open this door night or day, lad!--and welcome!"
— Перед этим именем, мальчик, дверь нашего дома всегда открыта и днем и ночью. Добро пожаловать!
These were strange words to the vagabond boy's ears, and the pleasantest he had ever heard. He could not recollect that the closing word had ever been applied in his case before. The door was quickly unlocked, and he entered. Huck was given a seat and the old man and his brace of tall sons speedily dressed themselves.
Странно прозвучали эти слова в ушах маленького бродяги. Никогда еще он не слыхал таких приятных речей. Он даже и припомнить не мог, чтобы кто-нибудь сказал ему: “Добро пожаловать!” Дверь тотчас отперли. Гека усадили на стул, а старик и его молодцы-сыновья стали торопливо одеваться.
"Now, my boy, I hope you're good and hungry, because breakfast will be ready as soon as the sun's up, and we'll have a piping hot one, too--make yourself easy about that! I and the boys hoped you'd turn up and stop here last night."
— Ну, дружок, я думаю, ты здорово голоден. Завтрак будет скоро готов, чуть только взойдет солнце, — и горячий завтрак, будь покоен! А я и мои мальчики думали, что ты переночуешь у нас.
"I was awful scared," said Huck, "and I run. I took out when the pistols went off, and I didn't stop for three mile. I've come now becuz I wanted to know about it, you know; and I come before daylight becuz I didn't want to run across them devils, even if they was dead."
— Я страсть перепугался, — объяснил Гек, — и дал стрекача. Как вы начали палить из пистолетов, я побежал что есть духу и целых три мили бежал без передышки. А теперь я пришел разузнать насчет этого дела, и нарочно до свету, чтобы не наткнуться на них, на чертей, даже если они уже мертвые.
"Well, poor chap, you do look as if you'd had a hard night of it--but there's a bed here for you when you've had your breakfast. No, they ain't dead, lad--we are sorry enough for that. You see we knew right where to put our hands on them, by your description; so we crept along on tiptoe till we got within fifteen feet of them--dark as a cellar that sumach path was--and just then I found I was going to sneeze. It was the meanest kind of luck! I tried to keep it back, but no use--'twas bound to come, and it did come! I was in the lead with my pistol raised, and when the sneeze started those scoundrels a-rustling to get out of the path, I sung out, 'Fire boys!' and blazed away at the place where the rustling was. So did the boys. But they were off in a jiffy, those villains, and we after them, down through the woods. I judge we never touched them. They fired a shot apiece as they started, but their bullets whizzed by and didn't do us any harm. As soon as we lost the sound of their feet we quit chasing, and went down and stirred up the constables. They got a posse together, and went off to guard the river bank, and as soon as it is light the sheriff and a gang are going to beat up the woods. My boys will be with them presently. I wish we had some sort of description of those rascals--'twould help a good deal. But you couldn't see what they were like, in the dark, lad, I suppose?"
— Бедняга, тебе худо пришлось в эту ночь: вид у тебя очень измученный. Ну не беда! Вот постель; как позавтракаешь, так и ложись… Нет, милый, они не убиты, — и это нам очень досадно. Видишь, как оно вышло. По твоему описанию мы знали, где их захватить; подкрались к ним близко-близко, — ведь на этой тропинке между кустами сумаха темно, как в погребе. Остановились так шагах, должно быть, в пятнадцати, и вдруг… — что ты думаешь? — вдруг я чувствую, что вот-вот чихну. Экая, ей-богу, беда! Я и так и сяк, все стараюсь сдержаться, но ничего не поделаешь — чихнул-таки что есть мочи. А шел я впереди, держа пистолет наготове. Только я чихнул, мошенники юркнули с тропинки в кусты, в кустах захрустели ветки, а я кричу своим: “Пали, ребята!” И стреляю туда, где хрустело. Мальчики тоже. Но негодяи пустились наутек через лес. Мы за ними. Мне сдается, что мы промахнулись. Перед тем как пуститься бежать, они тоже выпустили в нас по заряду, но пули просвистели, не сделав вреда. Едва только затихли их шаги, мы прекратили погоню, сбежали с горы и подняли на ноги полицейских. Те собрали людей и оцепили берег; а как только рассветет, шериф сделает облаву в лесу. Мои мальчики тоже пойдут. Хорошо бы нам знать, каковы эти разбойники с виду, — нам было бы легче искать. Но ведь ты, пожалуй, и не рассмотрел их в потемках?
"Oh yes; I saw them downtown and follered them."
— Нет, я заприметил их в городе и пошел вслед за ними.
"Splendid! Describe them--describe them, my boy!"
— Отлично! Так говори, говори же, дружок, какие они из себя?
"One's the old deaf and dumb Spaniard that's ben around here once or twice, and t'other's a mean-looking, ragged--"
— Один из них старый глухонемой испанец, которого видели в нашем городе раз или два, а другой — такой жалкий оборванец, этакая мерзкая рожа…
"That's enough, lad, we know the men! Happened on them in the woods back of the widow's one day, and they slunk away. Off with you, boys, and tell the sheriff--get your breakfast tomorrow morning!"
— Довольно, милый… Мы знаем обоих. Встретили их как-то в лесу; они шатались у дома вдовы, а как завидели нас — наутек!.. Ну, ребята, живо к шерифу, позавтракать успеете и завтра!
The Welshman's sons departed at once. As they were leaving the room Huck sprang up and exclaimed:
Сыновья валлийца сейчас же ушли. Когда они направились к двери, Гек кинулся за ними и крикнул:
"Oh, please don't tell anybody it was me that blowed on them! Oh, please!"
— Пожалуйста, ни слова о том, что я видел их!
"All right if you say it, Huck, but you ought to have the credit of what you did."
— Ладно. Не хочешь — не скажем. Но ведь тебя только похвалили бы за это.
"Oh no, no! Please don't tell!"
— Ой, нет-нет! Ради бога, ни слова!
When the young men were gone, the old Welshman said:
Когда молодые люди ушли, старик обратился к Геку:
"They won't tell--and I won't. But why don't you want it known?"
— Они не скажут, и я не окажу. Но почему ты не хочешь, чтобы об этом узнали?
Huck would not explain, further than to say that he already knew too much about one of those men and would not have the man know that he knew anything against him for the whole world--he would be killed for knowing it, sure.
Гек не стал вдаваться в объяснения, но только твердил, что он слишком уж много знает об одном из этих людей и не хочет, чтобы тот знал, что он знает, и что если тот узнает, то непременно убьет его.
The old man promised secrecy once more, and said:
Старик еще раз обещал хранить тайну, но спросил:
"How did you come to follow these fellows, lad? Were they looking suspicious?"
— Как это тебе пришло в голову следить за ними, дружок? Подозрительны они тебе показались, что ли?
Huck was silent while he framed a duly cautious reply. Then he said:
Гек молчал, придумывая подходящий ответ. И наконец сказал:
"Well, you see, I'm a kind of a hard lot,--least everybody says so, and I don't see nothing agin it--and sometimes I can't sleep much, on account of thinking about it and sort of trying to strike out a new way of doing. That was the way of it last night. I couldn't sleep, and so I come along upstreet 'bout midnight, a-turning it all over, and when I got to that old shackly brick store by the Temperance Tavern, I backed up agin the wall to have another think. Well, just then along comes these two chaps slipping along close by me, with something under their arm, and I reckoned they'd stole it. One was a-smoking, and t'other one wanted a light; so they stopped right before me and the cigars lit up their faces and I see that the big one was the deaf and dumb Spaniard, by his white whiskers and the patch on his eye, and t'other one was a rusty, ragged-looking devil."
— Видите ли, я ведь тоже бродяга — по крайней мере, так все говорят, и я не могу ничего возразить против этого. Вот я иной раз и не сплю по ночам, все хожу по улицам да думаю, как бы начать жить по-другому. Так было и в прошлую ночь. Уснуть я не мог, ну и бродил по улице, раздумывая об этих делах. А была уже полночь. Прохожу мимо старого кирпичного склада, что рядом с таверной “Трезвость”, стал у стены и думаю… И вдруг вижу — бегут мимо эти два человека и что-то несут под мышкой. Я так и решил, что краденое. Один курил, и другой захотел прикурить — вот они и остановились в двух шагах от меня. Сигары осветили их лица, и я признал в высоком глухонемого испанца — седые бакенбарды и пластырь на глазу. А другой был этот насупленный дьявол в лохмотьях.
"Could you see the rags by the light of the cigars?"
— Неужели при свете сигары ты мог разглядеть его лохмотья?
This staggered Huck for a moment. Then he said:
Гек на минуту смутился.
"Well, I don't know--but somehow it seems as if I did."
— Уж не знаю, но, должно быть, разглядел…
"Then they went on, and you--"
— Ну, и что ж? Они пошли, а ты…
"Follered 'em--yes. That was it. I wanted to see what was up--they sneaked along so. I dogged 'em to the widder's stile, and stood in the dark and heard the ragged one beg for the widder, and the Spaniard swear he'd spile her looks just as I told you and your two--"
— А я за ними… да… Так оно и вышло. Хотелось узнать, что они такое затевают. Я проследил их до самого забора вдовы — до перелаза… Там я стал в темноте и слушаю: тот, в лохмотьях, заступается за вдову, а испанец божится, что изуродует ей все лицо… Ну, да ведь это я рассказал и вам и вашим обоим…
"What! The deaf and dumb man said all that!"
— Как! Глухонемой говорил?
Huck had made another terrible mistake! He was trying his best to keep the old man from getting the faintest hint of who the Spaniard might be, and yet his tongue seemed determined to get him into trouble in spite of all he could do. He made several efforts to creep out of his scrape, but the old man's eye was upon him and he made blunder after blunder. Presently the Welshman said:
Гек снова сделал страшную ошибку. Он всячески старался, чтобы старику даже и в голову не могло прийти, кто такой этот “испанец”, но его язык как будто поставил себе специальной задачей устраивать ему всякие каверзы. Гек несколько раз пытался загладить свою оплошность, но старик не сводил с него глаз, и ой делал промах за промахом. Наконец валлиец сказал:
"My boy, don't be afraid of me. I wouldn't hurt a hair of your head for all the world. No--I'd protect you--I'd protect you. This Spaniard is not deaf and dumb; you've let that slip without intending it; you can't cover that up now. You know something about that Spaniard that you want to keep dark. Now trust me--tell me what it is, and trust me--I won't betray you."
— Слушай, милый, меня ты не бойся. Я ни за что на — свете не трону волоска на твоей голове. Нет, я буду защищать тебя… да, защищать! Этот испанец не глухонемой. Ты нечаянно проговорился, и теперь уж ничего не поделаешь. Ты что-то знаешь об этом испанце и не хочешь сказать. Доверься мне, скажи. И будь покоен — я тебя не выдам.
Huck looked into the old man's honest eyes a moment, then bent over and whispered in his ear:
Гек посмотрел в честные глаза старика, потом нагнулся и шепнул ему на ухо:
"'Tain't a Spaniard--it's Injun Joe!"
— Это не испанец, это Индеец Джо!
The Welshman almost jumped out of his chair. In a moment he said:
Валлиец чуть не свалился со стула.
"It's all plain enough, now. When you talked about notching ears and slitting noses I judged that that was your own embellishment, because white men don't take that sort of revenge. But an Injun! That's a different matter altogether."
— Ну, теперь дело ясное, теперь я понимаю. Когда ты говорил про обрубленные уши и вырезанные ноздри, я был уверен, что ты это сам выдумал, для красоты, потому что белые люди таким манером не мстят. Но индеец! Это, конечно, совсем другое дело.
During breakfast the talk went on, and in the course of it the old man said that the last thing which he and his sons had done, before going to bed, was to get a lantern and examine the stile and its vicinity for marks of blood. They found none, but captured a bulky bundle of--
За завтраком беседа продолжалась, и, между прочим, старик сказал, что, перед тем как уйти, он с сыновьями зажег фонарь и осмотрел перелаз на заборе и землю вокруг перелаза, нет ли где пятен крови. Пятен они не нашли, но захватили большой узел с…
"Of what?"
— С чем?
If the words had been lightning they could not have leaped with a more stunning suddenness from Huck's blanched lips. His eyes were staring wide, now, and his breath suspended--waiting for the answer. The Welshman started--stared in return--three seconds--five seconds--ten--then replied:
Если бы слова были молнией, и тогда они не быстрее сорвались бы с побелевших губ Гека. Глаза у него округлились, дыхание перехватило, и он уставился на старика в ожидании ответа. Валлиец, в свою очередь, смотрел на него три секунды… пять секунд… десять… и потом ответил:
"Of burglar's tools. Why, what's the matter with you?"
— Узел с воровским инструментом… Но что с тобой?
Huck sank back, panting gently, but deeply, unutterably grateful. The Welshman eyed him gravely, curiously--and presently said:
Гек откинулся на спинку кресла, редко, но глубоко дыша, чувствуя несказанную радость. Валлиец серьезно, с любопытством смотрел на него и через некоторое время сказал:
"Yes, burglar's tools. That appears to relieve you a good deal. But what did give you that turn? What were you expecting we'd found?"
— Да, связку воровских инструментов. Это как будто очень тебя успокоило? Но чего ты боялся? Что же, по-твоему, мы должны были найти?
Huck was in a close place--the inquiring eye was upon him--he would have given anything for material for a plausible answer--nothing suggested itself--the inquiring eye was boring deeper and deeper--a senseless reply offered--there was no time to weigh it, so at a venture he uttered it--feebly:
Гек был прижат к стене. Старик не сводил с него испытывающих глаз. Мальчик отдал бы все на свете, чтобы придумать подходящий ответ, но ему ничего не приходило в голову, а пытливый взгляд старика все глубже проникал ему в душу. Ответ подвернулся нелепый, но взвешивать слова было некогда, и Гек еле слышно пролепетал наудачу:
"Sunday-school books, maybe."
— Я думал, что вы нашли… учебники для воскресной школы.
Poor Huck was too distressed to smile, but the old man laughed loud and joyously, shook up the details of his anatomy from head to foot, and ended by saying that such a laugh was money in a-man's pocket, because it cut down the doctor's bill like everything. Then he added:
Бедный мальчик был слишком подавлен и не мог улыбнуться, но старик расхохотался так громко и весело, что у него заколыхалось все тело, и в конце концов, нахохотавшись вдоволь, объяснил, что такой здоровый смех — это все равно, что деньги в кармане, потому что он избавляет от расходов на доктора.
"Poor old chap, you're white and jaded--you ain't well a bit--no wonder you're a little flighty and off your balance. But you'll come out of it. Rest and sleep will fetch you out all right, I hope."
— Бедняга! — прибавил он. — Ты такой замученный и бледный… тебе, должно быть, сильно нездоровится. Оттого ты и мелешь чушь. Ну, да не беда, все пройдет. Отдохнешь, выспишься… как рукой снимет.
Huck was irritated to think he had been such a goose and betrayed such a suspicious excitement, for he had dropped the idea that the parcel brought from the tavern was the treasure, as soon as he had heard the talk at the widow's stile. He had only thought it was not the treasure, however--he had not known that it wasn't--and so the suggestion of a captured bundle was too much for his self-possession. But on the whole he felt glad the little episode had happened, for now he knew beyond all question that that bundle was not the bundle, and so his mind was at rest and exceedingly comfortable. In fact, everything seemed to be drifting just in the right direction, now; the treasure must be still in No. 2, the men would be captured and jailed that day, and he and Tom could seize the gold that night without any trouble or any fear of interruption.
Геку досадно было думать, что он оказался таким простофилей и навлек на себя подозрение своей неуместной тревогой — ведь понял же он из разговора злодеев, там, у перелаза, что в узле, который они несли из харчевни, не было никакого сокровища. Впрочем, это была только догадка, наверняка он этого ее знал. Вот почему упоминание о находке так взволновало его.
Но в общем, он был даже рад, что произошел этот случай. Теперь он наверное знал, что в найденном узле нет — сокровища. Значит, все превосходно и ничего не потеряно. Да, дела как будто складываются очень неплохо: сундучок, должно быть, до сих пор остается в номере втором, обоих негодяев поймают сегодня же и посадят в тюрьму, а нынче ночью он и там без хлопот, никого не боясь, пойдут и захватят все золото.
Just as breakfast was completed there was a knock at the door. Huck jumped for a hiding-place, for he had no mind to be connected even remotely with the late event. The Welshman admitted several ladies and gentlemen, among them the Widow Douglas, and noticed that groups of citizens were climbing up the hill--to stare at the stile. So the news had spread. The Welshman had to tell the story of the night to the visitors. The widow's gratitude for her preservation was outspoken.
Только что они кончили завтракать, как в дверь постучали. Гек поспешно спрятался, так как совсем не желал, чтобы кто-нибудь мог подумать, что он имеет хоть какое-нибудь отношение к ночному событию. Валлиец ввел в комнату несколько леди и джентльменов, в том числе и вдову Дуглас, и заметил, что на горе там и сям мелькают группы горожан, опешивших поглядеть на место происшествия. Следовательно, — новость уже стала известна. Валлийцу пришлось рассказать посетителям историю этой ночи. Вдова стала благодарить его за то, что он спас ей жизнь.
"Don't say a word about it, madam. There's another that you're more beholden to than you are to me and my boys, maybe, but he don't allow me to tell his name. We wouldn't have been there but for him."
— Ни слова, сударыня! Есть другой человек, которому вы, быть может, еще больше обязаны, чем мне и моим сыновьям, но он не позволяет мне назвать его имя. Нам и в голову не пришло бы пойти к тому месту, если бы не он.
Of course this excited a curiosity so vast that it almost belittled the main matter--but the Welshman allowed it to eat into the vitals of his visitors, and through them be transmitted to the whole town, for he refused to part with his secret. When all else had been learned, the widow said:
Разумеется, слова эти возбудили такое любопытство, что даже главное событие отступило на задний план. Но валлиец только разжег любопытство гостей и не выдал им тайны. Благодаря этому их любопытство скоро передалось всему городу. Когда гости узнали остальные подробности, вдова оказала:
"I went to sleep reading in bed and slept straight through all that noise. Why didn't you come and wake me?"
— Я уснула, читая в кровати, и все время спокойно опала. Почему вы не пришли и не разбудили меня?
"We judged it warn't worth while. Those fellows warn't likely to come again--they hadn't any tools left to work with, and what was the use of waking you up and scaring you to death? My three negro men stood guard at your house all the rest of the night. They've just come back."
— Решили, что не стоит, — ответил валлиец. — Думали так: негодяи едва ли вернутся — ведь они остались без инструментов и не могли взломать дверь. Зачем же было будить вас? Чтобы напугать до смерти? Кроме того, три моих негра до утра простояли на страже возле вашего дома. Вот только сейчас воротились.
More visitors came, and the story had to be told and retold for a couple of hours more.
Пришли новые посетители, и в течение двух часов старик только и делал, что повторял свой рассказ.
There was no Sabbath-school during day-school vacation, but everybody was early at church. The stirring event was well canvassed. News came that not a sign of the two villains had been yet discovered. When the sermon was finished, Judge Thatcher's wife dropped alongside of Mrs. Harper as she moved down the aisle with the crowd and said:
В это утро по случаю каникул в воскресной школе не было обычных занятий, но все-таки все спозаранку собрались в церковь. Повсюду только и говорили, что о страшном ночном событии. Все уже знали, что полиция до сих пор не напала на след злоумышленников. По окончании проповеди жена судьи Тэчера нагнала миссис Гартаер, двинувшуюся вместе с толпою к выходу, и сказала:
"Is my Becky going to sleep all day? I just expected she would be tired to death."
— Что же, моя Бекки так и проспит у вас весь день? Впрочем, я знала, что она до смерти устанет…
"Your Becky?"
— Ваша Бекки?
"Yes," with a startled look--"didn't she stay with you last night?"
— Да. (Испуганный взгляд.) Разве она не ночевала у вас?
"Why, no."
— Нет.
Mrs. Thatcher turned pale, and sank into a pew, just as Aunt Polly, talking briskly with a friend, passed by. Aunt Polly said:
Миссис Тэчер побледнела и опустилась на церковную скамью. Как раз в это время мимо проходила тетя Полли, о чем-то оживленно беседуя с приятельницей.
"Goodmorning, Mrs. Thatcher. Goodmorning, Mrs. Harper. I've got a boy that's turned up missing. I reckon my Tom stayed at your house last night--one of you. And now he's afraid to come to church. I've got to settle with him."
— Здравствуйте, миссис Тэчер! — сказала тетя Полли. — Доброго утра, миссис Гарпер! А у меня мальчишка опять потерялся. Должно быть, эту ночь он спал у вас… или у вас… а теперь боится прийти в церковь — знает, что ему будет хорошая взбучка.
Mrs. Thatcher shook her head feebly and turned paler than ever.
Миссис Тэчер слабо покачала головой и еще больше побледнела.
"He didn't stay with us," said Mrs. Harper, beginning to look uneasy. A marked anxiety came into Aunt Polly's face.
— У нас его не было, — сказала миссис Гарпер, тоже начиная беспокоиться. Лицо тети Полли выразило явную тревогу.
"Joe Harper, have you seen my Tom this morning?"
— Джо Гарпер, ты видел нынче утром моего Тома? — спросила она.
"No'm."
— Нет.
"When did you see him last?"
— А когда ты видел его в последний раз?
Joe tried to remember, but was not sure he could say. The people had stopped moving out of church. Whispers passed along, and a boding uneasiness took possession of every countenance. Children were anxiously questioned, and young teachers. They all said they had not noticed whether Tom and Becky were on board the ferryboat on the homeward trip; it was dark; no one thought of inquiring if any one was missing. One young man finally blurted out his fear that they were still in the cave! Mrs. Thatcher swooned away. Aunt Polly fell to crying and wringing her hands.
Джо попытался припомнить, но не мог сказать наверняка. Выходившие из церкви стали останавливаться. В толпе начались перешептывания. Тень беспокойства появилась на каждом лице. Детей и младших учителей засыпали вопросами. Оказалось, никто не заметил, были ли Там и Бекки на пароходике когда все возвращались домой: было ведь очень темно; никому и в голову не пришло проверить, все ли в сборе. Наконец один юноша брякнул, что, возможно, они остались в пещере. Миссис Тэчер упала в обморок. Тетя Полли зарыдала, ломая руки.
The alarm swept from lip to lip, from group to group, from street to street, and within five minutes the bells were wildly clanging and the whole town was up! The Cardiff Hill episode sank into instant insignificance, the burglars were forgotten, horses were saddled, skiffs were manned, the ferryboat ordered out, and before the horror was half an hour old, two hundred men were pouring down highroad and river toward the cave.
Тревожная весть переходила из уст в уста, от толпы к толпе, из улицы в улицу. Через пять минут уже трезвонили во все колокола и весь город был на ногах! Происшествие на Кардифской горе мгновенно показалось ничтожным, грабители были сразу забыты. Седлали лошадей, отвязывали лодки. Послали за пароходиком. Не прошло и получаса с момента страшного открытия, как около двухсот человек направились уже и по реке, и по суше к пещере.
All the long afternoon the village seemed empty and dead. Many women visited Aunt Polly and Mrs. Thatcher and tried to comfort them. They cried with them, too, and that was still better than words. All the tedious night the town waited for news; but when the morning dawned at last, all the word that came was, "Send more candles--and send food." Mrs. Thatcher was almost crazed; and Aunt Polly, also. Judge Thatcher sent messages of hope and encouragement from the cave, but they conveyed no real cheer.
Весь городок казался вымершим — так он опустел. Весь день женщины навещали тетю Полли и миссис Тэчер, пытаясь утешить их; плакали вместе с ними, и это было лучше всяких слов. Всю томительную ночь городок ожидал известий, но когда наконец забрезжило утро, из пещеры было получено только несколько слов: “Пришлите еще свечей и провизии”. Миссис Тэчер чуть не обезумела от горя, тетя Полли — тоже. Судья Тэчер то и дело присылал из пещеры сказать, чтобы они не теряли надежды, но его слова, не приносили им утешения.
The old Welshman came home toward daylight, spattered with candle-grease, smeared with clay, and almost worn out. He found Huck still in the bed that had been provided for him, and delirious with fever. The physicians were all at the cave, so the Widow Douglas came and took charge of the patient. She said she would do her best by him, because, whether he was good, bad, or indifferent, he was the Lord's, and nothing that was the Lord's was a thing to be neglected. The Welshman said Huck had good spots in him, and the widow said:
На другой день, на рассвете, старик валлиец вернулся домой, весь испачканный свечным салом и глиной и еле держась на ногах. Он нашел Гека в той самой постели, куда его уложили вчера. Мальчик был в бреду, и метался в горячке. Все врачи были в пещере, так что за больным взялась ходить вдова Дуглас, говоря, что она сделает для него все, что возможно, так как, хорош он или плох, он все-таки создание божье — не бросать же его без призора. Валлиец сказал, что у Гека есть свои добрые качества, и вдова согласилась с ним:
"You can depend on it. That's the Lord's mark. He don't leave it off. He never does. Puts it somewhere on every creature that comes from his hands."
— Вы совершенно правы. То, что создано господом богом, имеет на себе его печать. Каждое творение его рук не может быть без божьей благодати.
Early in the forenoon parties of jaded men began to straggle into the village, but the strongest of the citizens continued searching. All the news that could be gained was that remotenesses of the cavern were being ransacked that had never been visited before; that every corner and crevice was going to be thoroughly searched; that wherever one wandered through the maze of passages, lights were to be seen flitting hither and thither in the distance, and shoutings and pistol-shots sent their hollow reverberations to the ear down the sombre aisles. In one place, far from the section usually traversed by tourists, the names "BECKY & TOM" had been found traced upon the rocky wall with candle-smoke, and near at hand a grease-soiled bit of ribbon. Mrs. Thatcher recognized the ribbon and cried over it. She said it was the last relic she should ever have of her child; and that no other memorial of her could ever be so precious, because this one parted latest from the living body before the awful death came. Some said that now and then, in the cave, a far-away speck of light would glimmer, and then a glorious shout would burst forth and a score of men go trooping down the echoing aisle--and then a sickening disappointment always followed; the children were not there; it was only a searcher's light.
К полудню в городок начали возвращаться отдельные группы до смерти усталых людей, но те горожане, у которых осталось хоть немного энергии, все еще продолжали поиски. Нового узнали только то, что в пещере обшарены все дальние галереи, куда никто не заглядывал раньше; что будут осмотрены все расселины, все закоулки, что в лабиринте коридоров там и сям мелькают вдали огоньки и что по мрачным переходам то и делю перекатывается глухое эхо отдаленных криков и пистолетных выстрелов. В одном месте, далеко от той части пещеры, которую обычно посещают туристы, нашли имена “Бекки и Том”, выведенные на камне копотью свечи, и тут же валялся запачканный салом обрывок ленточки. Миссис Тэчер узнала ленточку я разрыдалась над ней. Она говорила, что это последняя память о ее погибшем ребенке. Ничто не может быть драгоценнее, потому что это — последний предмет, с которым Бекки рассталась, перед тем как ее застигла ужасная смерть. Иные рассказывали, что во время поисков замечали вдали какой-то мерцающий свет и человек двадцать с криком радости кидались в ту сторону, пробуждая громкое эхо, но, увы, их радость была преждевременной: они находили не детей, а кого-нибудь из своих.
Three dreadful days and nights dragged their tedious hours along, and the village sank into a hopeless stupor. No one had heart for anything. The accidental discovery, just made, that the proprietor of the Temperance Tavern kept liquor on his premises, scarcely fluttered the public pulse, tremendous as the fact was. In a lucid interval, Huck feebly led up to the subject of taverns, and finally asked--dimly dreading the worst--if anything had been discovered at the Temperance Tavern since he had been ill.
Так прошли три страшных дня и три страшные ночи. Тоскливо тянулись часы. Весь город впал наконец в какое-то безнадежное оцепенение. У каждого работа валилась из рук. Даже случайно сделанное открытие, что владелец таверны “Трезвость” тайно торгует спиртными напитками, при всей своей чудовищности, не взволновало почти никого. Когда больной Гек на некоторое время пришел в себя, он завел разговор о таверне и наконец спросил, смутно опасаясь услышать ужасную весть, не нашли ли чего-нибудь в таверне “Трезвость” за время его болезни.
"Yes," said the widow.
— Нашли, — ответила вдова.
Huck started up in bed, wildeyed:
Гек дико взглянул на нее и подскочил на кровати.
"What? What was it?"
— Что? Что такое нашли?
"Liquor!--and the place has been shut up. Lie down, child--what a turn you did give me!"
— Крепкие напитки. Водку… И таверна теперь закрыта… Ложись, дитя мое. Как ты меня напугал!
"Only tell me just one thing--only just one--please! Was it Tom Sawyer that found it?"
— Скажите мне только одно, только одно слово. Пожалуйста! Кто нашел? Том Сойер?
The widow burst into tears. "Hush, hush, child, hush! I've told you before, you must not talk. You are very, very sick!"
Вдова залилась слезами.
— Тише, тише, мой милый, я уже сказала: тебе нельзя так много говорить. Ты очень, очень болен.
Then nothing but liquor had been found; there would have been a great powwow if it had been the gold. So the treasure was gone forever--gone forever! But what could she be crying about? Curious that she should cry.
“Так, значит, кроме водки, ничего не нашли, потому что, если бы нашли деньги, это вызвало бы страшный переполох во всем городе. Значит, сокровище исчезло на веки веков, навсегда… Но она-то о чем плачет? Странное дело! Кажется, о чем бы ей плакать?”
These thoughts worked their dim way through Huck's mind, and under the weariness they gave him he fell asleep. The widow said to herself:
Эти мысли смутно шевелились в уме Гека и так утомили его, что он заснул.
"There--he's asleep, poor wreck. Tom Sawyer find it! Pity but somebody could find Tom Sawyer! Ah, there ain't many left, now, that's got hope enough, or strength enough, either, to go on searching."
“Ну вот он и спит, бедняжка, — говорила себе вдова. — “Том Сойер нашел!” Поди теперь найди Тома Сойера! Уж мало осталось таких, у кого хватает упорства и сил искать твоего Тома Сойера”.